Лежу в кровати. Сквозняком откидывает угол висящей на противоположной стене рогожи. За ней обнаруживается (на уровне пола) пролом, ведущий в систему странных подпольных помещений. Меня охватывает тревога, ощущение опасности - размеры пролома позволяют кому-нибудь ОТТУДА проникнуть в комнату. Таинственные помещения иногда погружены во мрак, а иногда ярко освещены. Мне не видно, как далеко они простираются, но чувствуется, что они обширны. Когда там горит свет, вижу людей (иностранных рабочих), спокойно занимающихся своим делом (кажется, ремонтом). Пролом беспокоит меня еще и в связи с изредка появляющимися в квартире жуками, лягушками и мышатами. Пару раз удалось проследить, куда они скрываются. Таким образом обнаружились (там же) два-три меньших пролома (в них даже руку не просунуть). Решаю, что всё нужно заделать частой металлической сеткой. В большой проем вделана старая деревянная рама, на которой можно закрепить сетку, на меньших проломах сетку зацепить не за что, я в затруднении (в ночной записи была еще фраза "Соседка – я ей мешала", но по этому поводу ничего не вспоминается).
В особняке Дженни прием, нахожусь среди гостей. В салоне периодически рассыпается паркет. В образовавшиеся дыры видится несущая конструкция, а сквозь нее — непонятное пространство. Большое, красивое, со столом, крытым зеленым сукном, оно выглядит ярче, чем в жизни. Складываем паркет, но он опять и опять рассыпается. Спрашиваю у прислуги, можно ли сделать что-нибудь радикальное. Мне говорят, что нужно купить специальную плотную бумагу и наклеить паркет на нее. Сон демонстрирует коричневую, покрытую с одной стороны клеем бумагу и процесс склейки. Недоумеваю, как бумага сможет выдержать вес людей, но принимаю совет всерьез. Намереваюсь купить бумагу (и получить потом с Дженни компенсацию расходов). Гости выходят во внутренний дворик - покрытую ярко-зеленой травой лужайку. На ее левом краю вижу неподвижно лежащего молодого человека (кажется, это сын Дженни). Он был связан по рукам и ногам длинной белой лентой.
Мне снится, что я СПЛЮ. Стена, лицом к которой я лежу, приоткрывается, обнажая вертикальную, коробчатого профиля трубу из светлой жести. Полагаю, что это тайник, о существовании которого я знала, но не знала, где он находится. Стена смыкается. Чуть правее обширный участок ее покрыт ржавыми пятнами. Здесь, немного погодя, стена раскрывается. Ожидаю увидеть тайник, но вижу большое, похожее на театральные подмостки пространство. Правая часть его скрыта чем-то типа строительных лесов со свисающими полотнищами грубой темно-коричневой ткани. Там, за тканью, кто-то ходит, слышны голоса, в том числе детские. Не могу понять, откуда взялось это непонятное пространство. Из глубины появляется не обращающая на меня внимания женщина. Когда она немного приблизилась, жестом прошу сомкнуть стену. Женщина бесстрастно подходит к левой кромке разъема, выдвигает прозрачную стеклянную створку, справа навстречу ползет такая же. Створки, а за ними и стена, смыкаются. Перевариваю увиденное (продолжая спать во сне). Стена опять разверзается. Вижу то же пространство, занавешенные тканью леса, слышу голоса. Появляются три-четыре человека, один закрывает стеклянные створки. Мне вдруг захотелось войти в контакт с этими людьми. Кажется, даже удалось привлечь их внимание, но меня внезапно будят институтские подружки, зашедшие за мной, чтобы куда-то отправиться. Идем по улице, проходим насквозь длинный узкий коридор здания. Выходим наружу, на стоящие на склоне мостки. Дальний конец их возвышается (на пару метров) над землей. Можно либо спрыгнуть, либо сползти по сварному остову мостков. Подумав, прыгаю, испытывая невероятную, невесомую легкость прыжка. Спускаемся с крутого берега к морю. Потом идем по газону, разделяющему встречные полосы шоссе. Все это время пытаюсь заинтересовать подружек потрясающим, как мне казалось, рассказом о виденном во сне пространстве с непонятными людьми. Нора и Стася не реагируют (будто я говорю на птичьем языке). Снуша заявляет, что у нее тоже такое было, что она однажды там заночевала, и что у нее там есть подружка (сообщается какое-то необычное имя). Спрашиваю, почему она не пользуется всегда возможностью там ночевать, когда оказывается вне дома. Снуша неубедительно объясняет, что ее застенная подружка была больна. Только Атиа проявляет интерес, весьма, впрочем, пассивный, к моему рассказу. Желая втолковать ей, что речь идет о совершенно невероятных вещах, с жаром говорю: «ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ПРАВДА, И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО СОН. ТАКИМ ОБРАЗОМ, ТЫ ВИДИШЬ ВО СНЕ ИЛЛЮЗИЮ ПРАВДЫ». Тирада моя бьется и повторяется до тех пор, пока я не осознаю ее, и проснувшись (на этот раз по-настоящему), записываю, полагая чем-то самостоятельным. И только спустя несколько мгновений вспоминаю весь сон.
P.S. Наутро, не сомневаясь в возможности вступить в контакт с застенными людьми, я трезво подумала, что не могу позволить себе этого удовольствия - ибо обязана сохранить рассудок, чтобы справляться с жизнью здесь, наяву .
В нашей с Петей (ребенком) странной на вид комнате появляется посторонняя живность. Ожившая игрушечная зверюшка из сине-зеленого плюша, настоящий заяц, зайчонок, на шкафу притаился песец (и, кажется, кто-то еще). Принимаюсь их выгонять. Они проворно убегают, пользуясь только сейчас открывшейся мне особенностью комнаты. Наш громоздкий платяной шкаф придвинут к стене не вплотную, между ним и стеной существует непонятное пространство, куда и шмыгает зверье. В разгар беготни входит Петя, показываю ему этот зоопарк.
В арендуемой мной квартире появляется (к моему удивлению) Ивона (которая мне несимпатична). И еще было в этом сне странное пространство — в потолке образовалось отверстие и обнажило его. Между Ивоной и странным пространством существовала какая-то связь. Ивона объясняет, что явилась по поводу выполнения поручения моего соседа. Сообщает о каких-то его планах, что ввергает меня в шок, так как наносит мне ущерб (в психологическом, а может быть, и в материальном плане, не запомнилось точно). У нас с соседом была негласная договоренность не действовать в ущерб взаимных интересов, а теперь получается, что не поставив меня в известность, он планирует нарушить установившийся status quo.
Идем с Петей по широкой улице городка, подходим к длинному одноэтажному старому дому, нашему новому пристанищу. За спиной у нас рюкзаки со всеми нашими вещами. Улица не заасфальтирована, по обочинам торчит редкая трава, крутятся две-три собаки. Дом состоит из автономных секций, подходим к нужной, обнаруживаем, что она не освобождена. Сквозь узкие стеклянные вставки двери видим уютную квартиру, в которой кто-то находится. Волнуюсь, так как мы покинули прежнее жилье, и деваться нам некуда. Из глубины квартиры появляется молодой человек с туго набитым рюкзаком, выходит наружу. Понимаем (не сразу), что он забрал остатки вещей. Когда это было еще неясно, я (чтобы найти хоть какое-то утешение в том, что мы не сможем тут поселиться) спросила, не слишком ли здесь шумно от уличных собак. Молодой человек ответил, что шума хватает. Входим, к моему облегчению, внутрь. Секция состоит из большого салона и ряда спальных комнат, в которых предстоит поселиться нам и неизвестным мне петиным друзьям. Порываюсь выяснить, хватит ли на каждого по спальне или придется размещаться менее комфортабельно. Квартира заполняется жильцами, КОТОРЫХ Я КАК БЫ ВИЖУ И НЕ ВИЖУ. Вдруг все исчезают, я остаюсь одна. Набредаю на встроенную в пол салона низкую тумбу, сквозь ее узкие оранжевые окошки вижу большое круглое подвальное помещение, и в нем — наших жильцов. Разглядываю диковинное пространство с низким потолком, низкой восточной мебелью по периметру, и сидящими на полу, вдоль стен, жильцами. Некоторые энергично машут, приглашая (без слов) спуститься к ним. Не знаю, как туда попасть, мне знаками объясняют, где находится вход. Нахожу небольшой люк в глубине салона. Лестницы нет, цепляюсь за какие-то перекладины, молодцевато (и гордясь этим) спускаюсь. Сажусь (все это молча), опять отмечаю диковинность (экзотичность) интерьера, вижу стелющиеся по полу (кажется, земляному) редкие клубы чего-то непонятного, нахожу все это очень интересным. [см. сон №1120]
Порция чего-то типа мелкого песка просыпалась из почти незаметной щели на стыке встроенного в потолок элемента. Формой порция напоминала комету - плотную на фронте, разреженную на хвосте. Я увидела это, наконец-то увидела собственными глазами! Я давно подозревала, что песок сыплется именно ОТТУДА. Нужно будет сходить туда, в застенное, подпольное, надпотолочное пространство, выяснить, что происходит, и принять меры. Тут я вдруг вижу это единое пространство, темноватое, узковатое, скрытое в толще стен, полов и потолков здания. Назначение пространства непонятно, таинственно, и позволяет предположить, что песок сыплется оттуда неспроста.
Подросток решил заняться серьезными химическими опытами. Не можем сообразить, где обустроить ему лабораторию, дома такую площадь выделить не представляется возможным. Вспоминаю, что квартире принадлежит помещение в подвале. Когда-то я там побывала, и сейчас мысленно увидела его. Нужно только уточнить, по-прежнему ли оно свободно. Отправляемся на проверку — я, еще одна женщина и Нико*. Идем не спеша (у Нико больное сердце), спускаемся по высоким ступеням, преодолеваем первый пролет. Ниже лестница раздваивается, каждая ветвь ведет в свою, изолированную половину. Не могу вспомнить, какая ветвь нам нужна. После непродолжительного раздумья поворачиваю влево. Оказываемся в бескрайнем, похожем на муравейник подвале. Изначально каждое из его помещений принадлежало какой-нибудь из квартир, но теперь ситуация изменилась. Помещения обрели непонятных хозяев, там оборудуются жилища, возводятся внутренние стены с дверными и оконными проемами, кое-где уже установлена мебель. Наше бывшее помещение занято. Проходим мимо в разной степени обустроенных жилищ, стараясь не привлекать ничьего внимания, видим людей, занятых своими делами. Чувствую, что если нас заметят, это может иметь для нас нежелательные последствия. Посреди одной из недостроенных комнат видим стоящий напротив телевизора деревянный, заполненный водой куб. В него погружены пятки двух пар ног, принадлежащих сидящим на диване перед телевизором мужчине и подростку (видны лишь ноги). Помещение ассоциируется у меня с притоном. Примкнувший к нам по пути паренек (не исключено, что тот самый любитель химии) объясняет, что для таких телезрителей (бездумно перескакивающих с канала на канал) создано устройство, переключающее программы автоматически. Оно мельком визуализируется (мои спутники виделись менее внятно, чем обитателей подвального этажа).
Сижу у стены, ко всем спиной, и тем не менее, вижу (условно) ряды столов, за некоторыми из которых сидят неподвижные, в черной одежде сотрудники (лиц не видно). Навожу в своем углу порядок. Заглядываю, вытянув шею, за стол. В узком, с ладонь, зазоре между ним и стеной стоит на чистом полу коробка молока. Носик взрезан, так что пользоваться молоком не стоит - туда могли наведаться насекомые, вполне возможные в таком укромном месте. Заглядываю за стол еще раз. Там, где только что был узкий зазор и чисто вымытый пол, теперь находится пространство с метр шириной, превратившееся в кусочек натуральной, полной жизни природы. Оно имеет V-образный, с пологими склонами рельеф. Там песчаный грунт и густая сочная растительность, сквозь которую просматриваются островки воды. Там кишмя кишит беззвучная, интенсивная жизнь - шмыгают ящерицы, копошится мелкая живность, одни поедают других, и все это молча, свободно, естественно. Все видится необычайно отчетливо. Справа появляется куница со светло-песочным ухоженным мехом (они все там были в превосходной физической форме). Куница выглядит тут Гулливером, вижу, как она, ловко сцапав крупную ящерицу, неспешно приступает к трапезе (трансформация застольного пространства не вызвала удивления).
На кухне находимся я, кто-то из домочадцев и незабвенная наша Мицци, которая вдруг говорит мне (кажется, мысленно), что хочет есть. Перекладываю со сковороды в кошачью плошку часть аппетитной курятины с гарниром, удивленно вспоминая, что Мицци почти никогда не просит есть. Как она умудряется существовать без пищи, и при этом нормально выглядеть? Я все еще вожусь со сковородой, а сон показывает бодрую кошку. Не просит ни еды, ни даже питья, вспоминаю я, и решаю налить Мицци воды (впрок). Повернувшись к левой стене, вижу (без удивления), что широкая (с метр) полоса пола вдоль нее отсутствует. Сквозь прореху в глубине видится грунтовая дорога, полого уходящая вправо, вниз. Она вьется между невысокими буграми черной земли и множеством крупных валунов. По ней неторопливо шествует (вправо) сонмище одинаковых пепельно-черных жуков. Там, куда они идут, левый край дороги примыкает к видимому намеком водоему (реке?). На песчаной кромке стоят, аккуратно составленные рядом, носками к воде, белые босоножки. Полагаю, что это обувь madame Икс (а мельком замеченную правее пару коричневых мужских сандалет принимаю за обувь ее сына). Мицци спрыгивает на валуны и начинает, осторожно принюхиваясь, перебираться по ним вправо. Несколько раз предостерегающе окликаю ее — и просыпаюсь (все, кроме домочадцев, виделось вживую).
Просторная жилая комната, в задней части которой находится мама*. Наклоняюсь над двумя стоящими бок о бок спальными местами (только что, как подразумевается, обновленных обивщиком мебели). Ложе каждого, покрытое серой, похожей на дерюгу, обивочной тканью, утоплено в массивный прямоугольный остов (высотой с треть метра) из гладкого, похожего на мрамор камня. Нажимаю ладонями на безупречно натянутую ткань правого ложа, и с удивлением прощупываю под ней крупный строительный мусор — кирпичи, деревянную балку и т.п. Провожу руками вдоль ложа, с недоумением везде нащупывая мусор. Он не только ощущается, но и каким-то образом отчетливо видится (что не вызывает удивления). Выпрямляюсь, смотрю на мусор. Сквозь его прорехи теперь видится ярко освещенное желто-оранжевым светом непонятное обширное подпольное пространство, где находится смутно различимая madame Икс (сон был натуралистичным; лиц персонажей я не видела).
Мысленная, незавершенная фраза: «Отсюда следует, что ни автор, ни главный герой — ни положительный, ни отрицательный — не имели представления о...».
Мысленная фраза (женским голосом): «Пусть разрешен, тебе надо с разрешающей квартиры смотреть на себя».
Мысленная фраза: «Скорей поклонники рядом стоит» (скорей всего).
Мысленная фраза: «Война на истощение».
Мысленная фраза (с незапомнившимся словом): «Ориентироваться только на ... честной красоты».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). Озадаченно: «...мужчины моются». - Снисходительно-пренебрежительно: «О-ой, ты что, мужчин не видела? Мойся!»
Мысленная фраза, которую я мысленно вяло повторяла, но когда спохватилась, что ее нужно записать, фраза мгновенно стерлась из памяти.
Мысленная фраза (энергично): «И он так и решил с удовольствием - ничего».
Мысленный, мне адресованный совет: «Ты должны выбросить из головы страшные мысли».
Обрывок мысленной фразы: «...которые поддерживают состояние потока, с одной стороны...» (имеется в виду точка зрения).
Мысленная фраза: «А затем стали распространяться все выше и выше, во все стороны света и континента». [см. сон №3900]
Ускользающе смутный сон про лекаря-МАГА («Калиостро», записала я ночью, но это слово, кажется, не из сна, а просто возникшая при записи ассоциация). Метод лечения весьма своеобразен. Пациентки в живописном беспорядке лежат на разбросанных на полу ковриках, МАГ расхаживает между ними. Завершив объяснения, приступает к манипуляциям. Первой пациенткой должна была стать я, но до этого дело не дошло [см. сон №0379].
В финале сна (касающегося состояния моего здоровья) мысленно умозаключаю (или объясняю): «Это у меня просто конфликты с природой», не усматривая поводов для беспокойства, полагая происходящее преходящим.
Стою на кафельном полу, с недоумением глядя под ноги. Не понимаю, кто и зачем расплескал передо мной воду (она виделась отчетливо, была чистой, почти живой).
Иду за покупками. Как почти всегда в такого типа снах, нахожу магазин далеко не сразу. Мои бедра непомерно широки, трусики съезжают вниз, врезаются в тело (платье из тонкой ткани не может этого скрыть). Посетители магазина периодически указывают мне на беспорядок в моем облике. Подтягиваю трусики, но скоро они опять оказываются не там где надо, и снова кто-нибудь из доброжелателей обращает на это мое внимание.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Ведь говорят ... мой снег. Мы и снимаем его гораздо лучше» (речь идет о фото- или киносъемках).
Однократный звуковой сигнал мобильника (похожий на звонок моего).
Мысленное слово: «Дорвинец».
Пытаюсь забраться на огромную бесформенную гору с крутыми, покрытыми черной землей склонами. Там и сям вижу других людей (в черной одежде), мне же взобраться не удается. Подступаюсь с разных сторон, но проделав несколько шагов, вынуждена спускаться. Оказавшаяся рядом женщина говорит, что нашла участок приемлемой крутизны, зовет за собой. Однако и там через несколько шагов крутизна для меня непреодолима. Опять оказываюсь внизу, но не сдаюсь. Параллельно пытаюсь отыскать пологий склон со ступеньками, и в конце концов, вижу его (слева). По удобному подъему (возможно, без ступеней, но достаточно пологому) широким потоком идет толпа людей. Устремляюсь туда, но не вливаюсь в толпу, а продолжаю (так как находилась уже не у самого подножья) взбираться по обочине. На ней не так удобно, приходится цепляться за старую провисшую проволоку, в две нитки тянущуюся вдоль правой кромки дороги.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Но... А на какое время...» (фраза обрывается).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (мужским голосом): «Их в заморози... Или нет — придется размораживать». Смутно, в серых тонах видятся два мужчины.
Мысленная фраза (энергичным мужским голосом): «То, что спалОсь — хорошо спАлось, хорошо».
Мысленная, незавершенная фраза: «Мари Грэй описала его в...».
Едим с Петей в кафе необыкновенно вкусный суп — в жизни не ела такого вкусного супа! Отдав должное кулинарному шедевру, сетуем, что нельзя позволить себе такое удовольствие каждый день. Но потом решаем, что если заказывать на двоих одну порцию, то вполне можно позволить, если и не каждый день, то хотя бы через день.
По дороге на стадион оказываюсь с приятельницами на станции метрополитена. Это большое светлое здание с разветвленной многоуровневой наземной системой выходов и переходов. Пытаюсь подняться на широком бесступенчатом эскалаторе, уносящем вверх (в числе редких пассажиров) одну из моих попутчиц. Не могу на нем устоять, уклон для меня слишком крут, к тому же мешает чемодан. После нескольких неудачных попыток вынуждена искать другой путь. Так я теряю одну из приятельниц, а чуть позже теряю (на этот раз просто в сутолоке) вторую. Блуждаю в одиночестве, не в силах добраться до нужного выхода. Пассажиры отвечают на мои расспросы что-то не то. Вижу площадку, где за несколькими столиками сидят метрополитеновские служащие. Обращаюсь за помощью к ближайшему, грузному, странноватого вида мужчине (остальными были молодые стройные женщины). Человек начинает отвечать, на голове его оказывается большой картонный раструб, лишающий возможности хоть что-нибудь услышать. Человек говорит, от меня отвернувшись. Дудит и дудит. Потеряв терпение, раздраженно спрашиваю: «Кому вы отвечаете?» (было ясно, что он отвечает мне, я просто хотела его одернуть). Мужчина, повидимому, не слышит меня в своем раструбе (который, как и интерьер зала, виделся ясно и был похож на раструбы, используемые для собак).
Мысленная фраза (женским голосом): «А на следующий раз я тебе гаражам отнесу» (на слове «гаражам» голос понижен до баса).
Круглая деревянная некрашеная ручка швабры (находящейся в помещении) вдруг, скачком, превращается в граненую, окрашенную свежим ярко-синим цветом.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «Почему вы ...? Вы это любили? Вы с этим смирились?» (вопросы обращены к единичному лицу).
Нахожусь с визитом в селении Адамс, сижу на песчаном косогоре, сбегающем к небольшому искусственному озеру с прозрачной спокойной водой. Селянки удочками вытаскивают из воды странно неподвижных крупных черно-белых рыбин. Знаю, что правее, у меня за спиной, есть больший водоем, еще не заполненный водой, а по другую сторону, слева, находится еще одно маленькое озеро. Спрашиваю (без слов), можно ли к нему сходить, ближняя женщина кивком головы дает разрешение и им же указывает направление. Здесь тоже очень красиво, вода такая же живая и спокойная, только озеро это обнесено каменными бортиками (атмосфера сна была безмолвной, фантастической).
Иду по улице. Меня обгоняет молодой человек на велосипеде, потом в этом же направлении проезжает автофургон. Велосипедист вдруг оказывается под ним, заднее правое колесо автофургона раздавило его. С содроганием приближаюсь, заглядываю под машину, с ужасом ожидая увидеть раздавленное тело. Но велосипедист невредим, только очень бледен. Он морщится и несколько раз прижимает ладонь левой руки к предплечью правой. Это было совершенно невероятно для человека, которого переехал автофургон. Тупо смотрю на велосипедиста - он лежит перед самым колесом, опираясь спиной на наклонный фанерный щит. Откуда тут взялся щит? Ничего не понимаю. Велосипедист вдруг оказывается стоящим (как ни в чем не бывало) около меня, протягивает мне велосипед. Еду в том же направлении, что и шла, до меня только теперь доходит смысл фразы, услышанной до того, как меня обогнал велосипедист. «А это - как попадешь!», - с подтекстом произнес тогда кто-то. Теперь мне ясно, что фраза адресовалась велосипедисту и имеет отношение к тому, что произошло. У велосипедиста была соучастница, с которой тоже что-то случилось, но это было уже совсем на периферии моего поля зрения и внимания. Постепенно утверждаюсь в мысли, что увиденное — инсценировка, мистификация. Доезжаю до конца улицы, взбираюсь (на велосипеде) на довольно крутое, похожее на утес возвышение. С трудом разворачиваюсь вокруг столба на его верхней площадке, спускаюсь обратно. Появившийся мальчик просит дать покататься, говорю, что мне самой дали велосипед, чтобы доехать до конца улицы и вернуться.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «За этим ... в пятом классе (велась настоящая война)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены; слово «война» является образным преувеличением).
Мысленные фразы (женским голосом, деловито): «В Ялту. В Ялте кресла не отнимали».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «А про них как раз говорили, что ... это ... да и только».
Мысленный диалог. Задаются однотипные вопросы, последним был: «А в декабре?» Предыдущие отличались названием месяца. Первым был назван один из месяцев первого полугодия, и так, последовательно, месяц за месяцем (в хронологическом порядке) вопрошающий добрался до декабря. Ответом на все вопросы была одна и та же, монотонно произносимая короткая утвердительная фраза.
Общаюсь с крупной (типа лабрадора) собакой светлой масти.
По возвращении с работы вхожу на кухню (квартиры на Рябинной улице), достаю принесенный пакет молока, чтобы налить Мицци. Наплывает эмоциональное отступление, связанное с чувством вины по поводу того, что не всегда во-время кормлю ее. Кошачье блюдце испачкано остатками еды, ополаскиваю его, иду в комнату. Свет не включен, в полумраке у окна стоит мама*, около нее — Мицци. Наклоняюсь, чтобы взять кошку на руки. Вижу под столом грязь, насекомых, думаю, что нужно будет отодвинуть стол и как следует вымыть это место. Прижимаю к себе Мицци. Непередаваемое спокойствие и блаженство разливаются во мне от ее мурлыканья, полностью погружаюсь в это состояние. Тихо подходит мама. У нее печальное, заплаканное лицо — такое заплаканное, будто она плачет постоянно и очень горько. Внутренне охнув, мягко говорю: "Ну, сегодня — ты?", намекая на ее состояние и имея в виду, что настал ее черед страдать и плакать. Она тихо отвечает: «Да ничего. А ты?» Говорю: «Я тоже держусь, когда плохое настроение» (мама была в темном и воспринималась отчасти призрачно, Мицци же я воспринимала необычайно реалистично, вплоть до вибраций в своем теле от ее мурлыканья). P.S. Сон так глубоко захватил меня, что проснувшись, я не сразу поняла, где я нахожусь.
Кому-то строго выговариваю (это видится смутно, не в цвете). Просыпаюсь, пытаюсь (не открывая глаз) воспроизвести в памяти подробности. Сон мигом исчезает, скользнув вниз и влево, за границу поля зрения.
Мысленные фразы: «И я отправляюсь вдогонку, - после чего твердо повторяется: - Вдогонку».
Человек рассказывает про экзамены, показывает экзаменационные задачи. Берусь, из любопытства, решить одну (там было дано отношение "R1 : R2 = n", и нужно было что-то найти). Путаюсь, но потом нащупываю решение. Человек заявляет, что задачи слишком легки и поэтому не годятся, он заменит их другими. Не имея ко всему этому этому никакого отношения, с невообразимым пылом доказываю ему, что задачи нельзя усложнять ни в коем случае. Что если экзаменуемые будут с задачами справляться (из-за того, что те не очень сложные), это вернет людям самоуважение и уверенность в себе, а ради такого благородного дела сложностью задач можно и поступиться.
Смутно, в серых тонах видится газетный зал библиотеки. За одним из столиков сижу я, из-за другого поднимается и неторопливо направляется к выходу высокий худощавый мужчина.
Под круглым абстрактным изображением идет относящаяся к нему подпись. Легко читаю ее, но когда пытаюсь мысленно повторить (чтобы записать), прочитанное улетучивается.
Получив направление на ночлег, оказываюсь в комнатушке, находящейся среди множества таких же, прилепившихся друг к другу на обширном пространстве. В комнате каменная лежанка, а потолок хоть и низковат, но все же выше человеческого роста. У меня нет к этому месту ночлега никаких претензий. Но обратившись за направлением еще раз, оказываюсь в каменной клети, похожей на загон для скота. Причем такой малой площади, что спать пришлось бы на голом каменном полу, свернувшись вокруг сливного отверстия. Стены клети ниже человеческого роста, а потолка нет вообще. Скептически осматриваюсь. Говорю появившемуся молодому человеку, что ночевать здесь невозможно, объясняю, что не смогу спать, скрючившись. Молодой человек жестко, односложно возражает.
Издалека донесшаяся мысленная фраза (мужским энергичным голосом): «Ну так договоритесь с ними одними тогда, если не верите».
Смутно видится молодая худенькая женщина с копной пышных черных волос. Она идет неторопливым легким шагом, сложив руки на груди и склонив к плечу голову. Возникает мысленная фраза: «Подошла к новому дому в новой одежде».
Концлагерь. Пространство, обнесенное колючей проволокой, унылые приземистые бараки, немцы в черной блестящей, матово светящейся в полумраке сна форме. Нахожусь там (не имея к нему отношения). Становится известным (кто-то рассказал?), что с одной из заточенных здесь женщин несколько узников, потехи ради, насобирали в стакан вшей, которых либо сами съели, либо дали съесть этой женщине. Вижу неподалеку смутноватую узницу, около которой вьется несколько худых, полубесплотных мужчин, собирающих с нее вшей (это показано условно). Сон демонстрирует стакан, наполовину заполненный вшами, следует невнятное продолжение с намеком на их поедание. Потом четко, крупным планом видится узница. Она неторопливо идет влево, небрежно придерживая накинутое на плечи темное старое одеяло. Полы его разошлись, на женщине нет ничего, кроме бикини, обнажающего отнюдь не худое тело, сон показывает это еще более отчетливо.
Начало сна связано с маленьким мальчиком. Спрашиваю, почему что-то (незапомнившееся) происходит. Мне отвечают, что это нужно объяснить тем-то (тоже незапомнившимся). Что-то узнать? Что-то понять?
Фуфу напускается с упреками за то, что я, на ее взгляд, плохо ухаживаю за новым поветрием, которым соблазнилась. Это объект (типа ТАМАГОЧИ), требующий ухода и чуть ли не общения. Он выглядит пучком тонких, похожих на шампуры лучин, верхушки которых усеяны (на манер листьев) чем-то, похожим на кубики сушеной сои. В комнате, где мы находимся, появляются люди в ярких, контрастных одеждах. Они имеют отношение к новомодному увлечению, и даже высказываются по этому поводу (люди возникли в задней части комнаты и ушли влево). На переднем плане стоит старый облезлый темно-коричневый сейф. Дверца открыта, на верхней полке стоит моя ваза с Букетом, это будто бы его постоянное место. Фуфу продолжает глупые упреки, пару наскоков сношу молча. Она расширяет перечень - я, якобы, делаю все не так, перекармливаю Букет, вон сколько крошек на нем и вокруг него. На миг крошки демонстрируются крупным планом. И с разговорами я будто бы перебарщиваю, хотя известно, что от слишком долгих разговоров Букеты погибают. Не выдерживаю, спокойно напоминаю, что Букеты - всего лишь декоративное украшение. Правда, служащее еще и для ... (чего-то незапомнившегося) и для определения времени. Но они совсем не необходимы в доме, это просто тип развлечения. И если Фуфу полагает, что находящемуся у меня Букету так уж плохо, я могу и... Хочу сказать, что согласна отказаться от Букета, вернуть его в природную среду обитания. Поняв, куда я клоню, Фуфу не дает мне это произнести. С жаром перебивает, напускается с новыми нападками, теперь уже по поводу того, что я готова от Букета отказаться (называю объект Букетом условно, во сне он проходил без названия). Мой Букет был внешне в хорошем состоянии, что, на мой взгляд, свидетельствовало об удовлетворительном уходе. Но поскольку Букету (как и всем вообще) лучше быть в естественной среде обитания, а также поскольку желание иметь Букет не сочеталось у меня с готовностью терпеть нападки, я нашла выход из положения, благоприятный для всех. Однако судя по реакции Фуфу, это не входило в ее планы. Она добивалась чего-то другого.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Куда ...? Им никто не отвечает, да?»
Рассматриваются средства, регулирующие действия психики. Запомнилась фраза, относящаяся к последнему из четырех их видов: «Транквилизаторы парализуют нападение».
Мысленная фраза: «Поменьше бы слов, побольше дела».
Присматриваю за тремя детьми (двумя мальчиками и девочкой постарше). Слышу возню снаружи входной двери. Подкрадываюсь, смотрю в щель - три подростка пытаются проникнуть в квартиру. Они удаляются, снова оказываюсь у двери. В нижней ее половине имеется дверца, достаточная для того, чтобы пролез человек, но подростки пытались выломать саму входную дверь. Им это частично удалось - дверь почти сорвана с петель. В страхе запираю ее на две цепочки, решаю позвонить в полицию. Набираю номер, возвращается мать детей (во сне ею была Камила). Хладнокровно выслушав мое сообщение, идет в полицию сама. Приближается к полицейскому участку, звонит в дверь, та медленно ползет вверх. Камила становится на четвереньки, но не проползает внутрь (как это, будто бы, делала раньше), а медленно, по мере движения двери, выпрямляется. Нижний край двери покоится на ее загривке, создавая впечатление, что женщина и дверь составляют одно целое.
Мысленная, троекратно повторившаяся фраза (мужским голосом): «Эйн пэ саридж». Первый раз она звучит бесстрастно, потом более эмоционально, и наконец, громко выкрикивается густым, сочным голосом.
Накануне вечером (наяву) мы с Петей очень поздно закончили дела, вставать же предстояло в пять часов утра. Чтобы дать нам как следует выспаться, ВРЕМЯ НА КАКОЙ-ТО ПЕРИОД ПОШЛО ВСПЯТЬ. Мы уснули, будто бы, в час ночи. Через пару часов время пошло вспять. Шло так до часу ночи, а потом - обычным порядком, подарив нам, в итоге, четыре дополнительных часа.
Раздается мысленная команда: «Гарнизон, равняйсь!» Следует мысленный комментарий: «Гарнизон стоял навытяжку и перегонял страх из одной категории в другую». Смутно видится стройный крепкий солдат, вытянувшийся (в соответствии с приказом) в струнку. Этот солдат и именуется гарнизоном, не исключено, что в шутку (мягкую, добрую).
Я должна произвести какие-то действия над небольшими однотипными элементами. Однако известно, что существует Нечто (обстоятельство или противодействие), категорически препятствующее осуществлению того, что предстоит выполнить мне. Сила препятствия такова, что бессмысленно даже думать о выполнении задания, оно полностью заблокировано. Но моя установка так же безмерно сильна, у меня, в сущности, нет выбора - я должна, без разговоров и оценки ситуации, выполнить требуемые действия. Посему мысли о противодействии, о его непреодолимости для меня не существуют как несовместимые с моей собственной установкой.
Иду в баню, меня сопровождает кто-то, кто ждет на улице. Баня мрачная, темная, грязная. В предбаннике появляются грязные тетеньки (одна с забинтованной рукой или ногой) и долговязый мальчик, которому давно пора ходить в мужское отделение. Кто-то положил на ворох моей одежды купальный костюм, я его чуть по ошибке не одела (в последнюю минуту спохватившись и брезгливо отбросив). Думаю, что нужно немедленно отсюда уйти, но продолжаю копошиться. И все же мне не удалось там помыться, так как я не смогла стянуть с себя платье. Несмотря на длинную застежку-молнию, накрепко застреваю в нем (ощущения, при этом испытываемые, были пренеприятнейшими).
Мысленно и визуально (почти неразличимо) возникает слово «flashover».
По поводу высказанной мысли умозаключается, что такая мысль — ложная, неправдоподобная — если и может быть высказана, то только птицами. Потому что птицы не обладают критическим умом, они глупы. Без запинки добавляется, что подобное мнение о птицах ошибочно.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (принадлежащая будто бы мужчине из предыдущего сна): «Кто бы знал, как (лично) я сам ... до этого момента» (за слово в скобках не ручаюсь). [см. сон №6491]
Прихожу в гости к человеку, у которого находится приятельница. Что-то делаю (по собственной инициативе), почти не общаясь с тем, к кому пришла. Появляется товарищ хозяина дома. Внимательно смотрит на меня, говорит другу, что у меня странно большие, непонятные глаза (это сказано с негативным оттенком).
Мысленно, бессловесно сообщается о каких-то взаимоотношениях. Кажущиеся разными, не имеющими ничего общего, на самом деле они являются, будто бы, абсолютно одинаковыми. Сообщение подкреплялось иллюстрацией.
Вырезаю из газеты заметку, размещенную в нижней части листа. Решаю поля не обрезать, чтобы сохранить дату публикации.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «А где ... спрашивала она у парня». - «Ой, я не знала, на что посмотреть».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Ну ладно ... Потерплю я и без него» (речь идет о вещи).
Стою на правой ноге, вытираю ножным полотенцем левую ступню. Ее пальцы шли (я это обнаружила лишь сейчас, излагая сон) в противоположном общепринятому направлении (мизинец находился справа). Начав его вытирать, с удивлением вижу, что он одновременно является мизинцем еще одной моей стопы. Отчетливо вижу, как вправо от этого мизинца идут остальные ее пальцы. С удивлением смотрю на сдвоенную ступню, не отвергая возможности подобного казуса.
Мысленная фраза: «Только ...ной порошок оставить на местах» (прилагательное запомнилось неполностью).
Мысленная фраза: «Ноль-пять-два-два-сорок два».
Калейдоскоп людей и предметов. Захламленная квартира, где на старом диване барахтаются подростки, один постарше, другой помладше. Лежат, головами в разные стороны, и жизнерадостно пихают друг друга ногами. Стол, уставленный посудой, банками и кастрюлями, одну из которых, старую, алюминиевую, решаем выбросить и сливаем в нее помои. Мальчик лет полутора с выразительными, широко расставленными глазами. Ребенок неправдоподобно, неописуемо красив. Держу его на руках, говорю, что он похож на своего отца. Сон бегло показывает полупризрачного молодого, похожего на сынишку мужчину.
Мысленное, не до конца запомнившееся размышление: «Пусть я не знал, что я поэт, и во мне не раскрылся...».
В финале активного полнометражного сна (с довольно необычным сюжетом) Петя сетует мне на допущенный им (в этом сне) необдуманный поступок. Искренне отвечаю: «Успокойся. Не ошибается тот, кто ничего не делает» (во мне говорил более зрелый жизненный опыт, а не просто инстинктивное стремление поддержать сына; я была убеждена в том, что чувство вины — как таковое - является искусственным, вредным построением, и что наши проступки являются своеобразными превентивными мерами, то есть в конечном счете идут на пользу человеку).
Пасу малышей на площадке, покрытой кочками и влажным мхом. Детская песочница в центре площадки до краев заполнена дождевой водой. Ребятишки (в демисезонных пальто) вдруг забираются в нее, и чуть ли не ложатся в воду. Но ничего страшного, солнце пригревает так сильно, что детям не холодно в мокрых пальто, да и сами пальтишки подсыхают на глазах.
Стою у прилавка канцелярского магазина. Прошу школьную тетрадь в линейку, машинально раскрываю, вижу необычным образом обозначенные поля. Продавщица объясняет, что у учителей имеется набор штампов с наиболее употребительными фразами и текстами. Поля проведены так, чтобы штампы попадали в отведенные им места. Бегло видится образец допотопного деревянного штампа на фоне раскрытой тетради.
